Часть II

Следует ещё раз обратить внимание на то, что делая меч, кузнец-оружейник взывал к помощи бога хранителя. Чтобы призвать его к себе в мастерскую, кузнец окружал её священными верёвками, которые должны были изгнать злых духов. Сам он совершал ритуальное омовение и надевал церемониальные одежды, в которых работал. Ударяя по куску железа и погружая его то в огонь, то в воду, кузнец и его помощник пребывали в состоянии Экстаз.

Неувядаемой славой окружены имена двух талантливых оружейников XIV в. Мурамаса и Масамунэ. Эти имена послужили основой для поэтической легенды, в которой передана идея Меча в двух его ипостасях - меч разящий и меч, предотвращающий столкновение.

Расцвет мастерства Масамунэ приходится на конец эпохи Камакура (1192 - 1333 гг.), и его мечи единогласно признаны всеми знатоками. Что касается остроты клинка, то в этом Масамунэ не мог превзойти Мурамасу, одного из способнейших своих учеников. От мечей Масамунэ исходило нечто воодушевляющее, та духовная сила, которой обладал сам мастер. Приводим текст легенды: "Чтобы испробовать остроту меча Мурамасы, кто-то опустил клинок в поток воды. Опавшие листья, плывущие по течению, столкнувшись с лезвием, разделились на двое. Тогда этот человек опустил в воду меч Масамунэ и поразился - все листья миновали клинок". Меч Масамунэ не был склонен к убийству, это был не просто режущий инструмент, тогда как меч Мурамасы мог только резать и не больше. В нём не было божественной одухотворённости. Сила меча, как и сила всякого воинского искусства, одухотворившего человека, может быть направлена на разрушение, но истинное её предназначение - сохранение мира. Таковы идеалы кэн-дзюцу. В действительности, как показывает опыт истории, в руках самураев чаще всего оказывался "меч Мурамаса".

Пьеса театра Ноо "Кокадзи" даёт нам представление о значении меча в морали и религии японцев. Пьеса была написана в эпоху Асикага (1338 - 1573 гг.). Император Итидзё (годы правления 986 - 1011 гг.) однажды заказал меч Кокадзи Мунэтика - величайшему мастеру своего времени. Мунэтика был очень польщён заказом, но не мог его исполнить, пока не нашёл помощника, равного себе в мастерстве. Он молился своему богу-хранителю Ипари, чтобы тот послал ему такого помощника. Тем временем, по традиции, он готовил священную площадку. Когда очищение завершилось, он произнёс священную молитву: "Не для прославления своего намерен совершить работу, но во исполнение высочайшего повеления императора, властелина внутреннего мира. Я молю богов, число коих подобно песчинкам в Ганге, прийти и помочь смиренному Мунэтика, который приложит все свои силы, чтобы создать меч, достойный августейшего повелителя. Глядя в небо и простираясь по земле, он подносит богам пура (или го-хэн - подвешенные перерезанные бумажки, которые символически предлагаются богам Синто), символ его серьёзнейшего намерения успешно выполнить работу. Да будут боги милосердны к его искренности!" И вот раздался глас: "Молись, молись, о Мунэтика, со всем смирением и всей серьёзностью. Пришло время ковать. Доверься богам и работа будет исполнена". Чудесный облик возник перед ним и помог ковать сталь. Меч вышел из кузницы в должный час, обладая всеми признаками совершенства. Император был доволен мечом, который хранился с достоинством священного предмета.

Если при создании меча используется божественное начало, то тот, кто владеет мечом или пользуется им, также должен обладать духовностью, а не жестокостью. Его ум должен быть единым с душой, которая оживляет холодную сталь. Великие создатели мечей никогда не пытались вселить в умы учеников чувство жестокости. Когда японцы говорят, что меч - душа самурая, мы должны иметь в виду всё, что сопутствует этому, о чём говорилось выше. Верность, самопожертвование, почтительность, благожелательность и возвышенные чувства - вот истинный самурай.