Адати Масахиро основал в Киото школу Самбу-рю (или Дзимму-рю). Он написал работу Хэйдзюцу Дзэкун ("Основы фехтования") в двух томах, датированных 1790 годом. Впервые эта работа была напечатана в тридцать втором году эпохи Мэйдзи (1905 г.) как одно из исследований, собранных и изданных Арима Дзюсэй и Иону Тэцудэиро под общим названием "Бусидо Сосэ" (Собрание трактатов о Пути Самурая).

Адати Масахиро подчёркивал важность психической тренировки. ("Психическое" - здесь не подразумевает сверхчувственные феномены. Оно включает всё нематериальное или психологическое. Термин "ментальный" тоже психологический, а "духовный" - имеет характер теологический. Для японского "кокоро" или "сэйсин" лучше употреблять слово "психэ" (душа). Кокоро - очень сложный термин. Прежде всего он означает физическое сердце, потом истинное "сердце" (т.е. его волевое и эмоциональное начало), затем "ум" (интеллектуальное начало), "душа" (в смысле живительного начала) и "дух" (метафизическое). В отношении к фехтовальному кокоро - это больше всего воля. Воля в её глубочайшем смысле). Огромное значение имеет и физическая подготовка, и техническое совершенство, но что они без психической тренировки? Во время тренировки ученик должен быть активным и динамичным. Но во время боя его ум должен быть совершенно спокоен. Фехтовальщик должен чувствовать себя так, будто ничего особенного не происходит. Когда он двигается, шаги у него совершенно нормальные, а глаза не смотрят немигающим взглядом, как у безумного. Всё как всегда. Поведение должно быть совершенно обычным. Ничего не должно говорить , что вы вступили в смертельную схватку.

Чтобы действовать подобным образом, необходимо сделать ум "недвижимым". Для этого он должен натренироваться удержать свой дух (кокоро) в области живота (диафрагмы). Или, иначе говоря, диафрагма должна быть оттянута вниз, так, чтобы в груди было достаточно места для свободного дыхания лёгких, и чтобы ничто не давило на сердце. Если фехтовальщик возбуждён ситуацией и думает, что противник сильнее его,- он уже почти поражён. Но если в любой ситуации дух спокоен,- это гарант успеха. Психологическая подготовка играет решающую роль, она может вывести на уровень высшей духовности. Когда духовность достигнута, то в фехтовании мы видим уже не игру, а нечто от изначального искусства.

От технически нетренированного фехтовальщика духовных достижений ожидать не приходится, но если он настроится на то, что живым ему не уйти из боя, то он может стать грозным противником даже очень искусному фехтовальщику. Страх смерти и привязанность любого сразу же отражаются на движениях меча, чем противник может воспользоваться.

Именно непосредственная связь с проблемой жизни и смерти выделяет фехтование среди других видов искусств. И именно поэтому фехтование особенно близко к дзен. Оно может служить средством достижения очень высокой духовности.

Чтобы проиллюстрировать, что он имеет в виду, Адати Масахиро приводит случай об отчаявшемся участнике поединка, который принудил идти на попятный опытного фехтовальщика. Этот пример демонстрирует, что может иногда человек, даже неискушённый в фехтовании.

Всё это произошло в феодальной Японии. Простой слуга вызвал раздражение одной влиятельной персоны. Тот потребовал, чтобы хозяин примерно наказал слугу, а в то время это значило для слуги смерть. Хозяин не мог ослушаться.

Он вызвал слугу и сказал ему: "Я очень сожалею, но вынужден выполнить желание обиженного и казнить тебя. Выхода нет. Единственное, что я тебе посоветую - это взять меч, сразиться со мной и убить меня в поединке, а потом можешь придти и отдаться в руки обиженного".

Слуга ответил: "Какой смысл мне браться за меч? Вы ведь первоклассный фехтовальщик и преподаватель фехтования, а я никогда в жизни меча в руках не держал. Как я могу вас победить?"

А учитель фехтования, надо сказать, давно уже хотел сразиться с тем, кто махнул рукой на жизнь и находится в безвыходном положении, да всё случая у него не было, вот он и говорит слуге: "Бери меч и испытай удачу. Посмотрим, вдруг судьба улыбнётся тебе, и увидим, что из этой схватки выйдет".

Ну встали они друг против друга с обнажёнными мечами, и тут учитель заметил, что позиция у него вроде хуже и надо её поменять. Отступил он назад, потом ещё и так отступал, пока спиной не упёрся в стену. Тут уж ему пришлось принимать окончательное решение, отступать было некуда. Тут уж не до шуток. Не до экспериментов. Загнанный в угол, он не мог сменить позицию на более выгодную, и тогда фехтовальщик с криком нанёс удар, который сразил его противника - слугу.

Потом этот фехтовальщик признался своим ученикам: "Это была отчаянная схватка! Меня чуть не убил мой собственный слуга, его дикое наступление с мечом было почти неотразимо. И если необученный слуга может стать таким опасным противником, что говорить о первоклассном фехтовальщике в таком состоянии".

Один из учеников спросил его: "Где здесь смысл - в том, что вы отступали? Было ли это тактикой, или вызывалось силой давления?"

"Он так отчаянно наступал, что мне ничего не оставалось, как отступить" - подтвердил учитель.

"И когда вы крикнули и ударом свалили слугу, вы увидели у него суки?"

"Нет, суки не было, было чудо (мё) и оно вело его меч".

Адати Масахиро комментирует: "Чудесное мё не результат сознательной работы фехтовальщика, это результат не сознания, а "недвижимого ума". Когда воля собрана воедино, даже неискусная рука становится неотразимой. Фехтовальщик не должен думать о противнике, о как слабом или сильном. Он должен совершенно забыть себя и противника, и дать мё (неосознанному) действовать самому по себе".

Адати цитирует Уэсуги Кэнсина (1530 - 1578 гг.), одного из знаменитых полководцев шестнадцатого столетия: "Судьба в небесах, броня на груди, успех в ногах. Иди на бой убеждённый и вернёшься без единой царапины. Бросайся в битву, готовый умереть. Если покинешь дом, знай, что больше его не увидишь, только тогда вернёшься в него. Лишь задумаешься о возвращении и уже не придётся вернуться. Мир в постоянном изменении, но воин может так и не думать, ибо его судьба предопределена".

Воин или самурай здесь выступает, как защитник предопределённости. Пока мы думаем, что есть сила неизвестного происхождения, которая взрывается посреди нашей хорошо спланированной человеческой жизни и расстраивает все наши дела, мы не можем по-настоящему принять все наши ограничения. Свободная воля или свобода познания и действия, - это только наша мечта. Но тогда можно задать очень странный вопрос: что же заставляет нас мечтать, когда мы кругом ограничены? Что заставляет нас отрываться от реальности жизни, в которой мы живём, и смотреть на неё так, будто мы с ней не связаны? Откуда же исходит сама идея ограниченности, если не из внележащей безграничности?