Тот, кто преодолел границы двойственного представления о жизни-и-смерти, тот живёт в подлинном смысле. Там, где есть мысль о жизни или смерти, отрицательном или положительном, там нет истинного пути. Когда фехтовальщик достигает недвойственного сознания, он становится "великим гением" или "совершенным человеком" в искусстве фехтования.

Сам фехтовальщик может и не желать для себя вечной жизни или бессмертия, но должен надеяться, что его меч будет полон жизни, чтобы он смог проявить всё тайное мё, доверенное ему, ибо жизнь фехтовальщика целиком зависит от этого, хотя и не принадлежит ему. До тех пор, пока человек прибегает к приобретённой технике, чтобы нанести поражение противнику, ему придётся неотрывно следить за каждым движением меча противника. Это приведёт его в конце концов к "остановке ума", какой бы краткой она не была. Надо сохранять свой ум в постоянной текучести так, чтобы ударить врага в тот миг, когда он допустит "суки", т.е. прилипнет к мечу взором.

Это прилипание и есть "остановка", а остановиться хоть на мгновение, - значит, дать врагу возможность нанести удар. Это и есть суки. Суки - буквально означает "интервал расслабления". В борьбе не на жизнь, а на смерть, человек испытывает величайшее напряжение, и миг расслабления влечёт за собой смертельный удар.

То, что можно назвать "физической остановкой", исходит из гораздо более глубокого источника. Достаточно малейшего ощущения страха смерти или ничтожнейшей привязанности к жизни - и ум теряет свою текучесть. Текучесть - это беспрепятственность. Если ваш ум лишён страха, свободен от всех форм привязанности и является сам себе хозяином, тогда он не знает препятствий, промедления, остановок и увязания. Тогда он следует своим путём, как вода. Он, как ветер - дует, куда пожелает. Его можно уподобить и кругу с центром где угодно, ибо у него нет окружности, нет и центра. Онтологически, буддийские философы называют это состоянием пустоты (шуньята).

Художники могут и не достигать этой высоты сознания, которая не является сознанием в обычном смысле. Но они должны испытать нечто сходное с этим, не вполне это сознавая. Когда фехтовальщик, подобно тому, как это делают дзенские мастера, сравнивает своё искусство с отражением луны в воде, он передаёт своё состояние неосознаваемого, в котором держит свой меч, будто не держит, и фехтует, будто не фехтует.

С духовной точки зрения, это состояние не-эгоизма или отсутствия "Я". Именно это противостоит всему, что происходит извне. Именно эта жёсткость не даёт нам принять всё, с чем мы встречаемся и что нам противостоит. В детях явственно преобладает бессознательное, что их выгодно отличает от взрослых. У взрослых преобладает интеллект, который выбирает и решает, и эти его качества отвращают нас от "да будет так". Без чувства эго или "я" - нет моральной ответственности, но божественное превосходит мораль. Так и искусство. Оно пребывает в абсолютной свободе, но там, где нет свободы - нет и искусства. Свобода, творчество, мёю - это синонимы. Таково и искусство фехтования. Пока фехтовальщик не достиг состояния свободы, в котором нет жёсткого эго, у него не будет меча, который даёт жизнь, а будет лишь оружие для убийства.

Меч в основном ассоциируется с убийством и большинство людей недоумевают, что у него общего с дзен, одной из школ буддизма - несущей любовь и милосердие. Искусство фехтования различает меч, несущий жизнь, от меча, который несёт смерть. Меч, используемый владельцем только в техническом аспекте, дальше убийства не идёт, ведь его используют только тогда, когда собираются убивать. И совсем другое дело там, где вынуждены поднять меч. В этом случае не человек убивает - меч. Такой человек никому не желает вреда, но появляется враг, и тогда меч автоматически исполняет функцию справедливости, а это есть функция. С таким мечом прошёл среди нас Христос. Такой меч не для того, чтобы нести покой, слезливо лелеянный сентиментальными людьми. Таким мечом совершил самопожертвование мастер чайной церемонии Рикю. Этот меч Ваджрараджи рекомендовал дзенцам Риндзай.

Этим мечом Вандзян Ходзяку размахивал бы независимо от его применения. Когда меч призван играть такую роль в жизни человека, он уже не средство самозащиты и не оружие убийства, фехтовальщик при этом превращается в высочайшего художника, создающего произведения подлинной оригинальности.

Может возникнуть вопрос: как это меч, который служит убийству, может убивать сам по себе, а не по приказу того, кто держит меч? Как неодушевлённое, механическое орудие может создать подлинно самобытное творческое произведение? Когда он выполняет возложенную на него функцию, можем ли мы называть его чем-то оригинальным? Дело в том, что, если меч находится в руках лишь технически совершенно фехтовальщика, тогда он только инструмент и никаким собственным умом не обладает. И то, что он делает, он делает технически, поэтому никакого мёю в нём нет. Когда же меч в руках духовно совершенного фехтовальщика, который держит его так, будто не держит - тогда меч отождествляется с самим человеком, он обретает душу и движется со всем искусством, присущим ему, как фехтовальщику. Человек освобождается от всех мыслей, всех чувств, порождающихся страхом, от всей своей неуверенности, от желания победить. Человек начинает не осознавать как он действует мечом; и человек и меч, если так можно высказаться, соучастники неосознаваемого и именно неосознаваемое может создать чудо творчества. Именно тут фехтование становится искусством.

Когда меч неотделим от человека, он становится продолжением его рук, частью его тела. Более того, тогда не разделяется ум и тело, как это бывает, когда мы рассуждаем. Тело и ум двигаются в полном согласии без помех интеллекта и эмоций. Исчезает даже различие между субъектом и объектом. Движения противника, как таковые, тоже не воспринимаются и так называемый субъект отвечает на то, что ему диктуют обстоятельства. Он не осознаёт, как ему отвечать. Обо всём автоматически заботится его неосознаваемое, мгновенно реагируя на всё происходящее.

Фехтовальщик называет это неосознаваемое "умом не-ума" (мусин-но-син) или "умом, который не знает остановок" (тамарану кокоро) или "умом покинутым и не покинутым" (сутэту сутэпу кокоро) или "обыденным умом" (хэйдзё син). Секрет фехтования состоит именно в достижении этого состояния ума или состояния духа, потому что это состояние выходит за пределы чисто психологических состояний.