6 июн 2007
Синкагэ-рю и секреты фехтования. Часть III
| Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV |
Часть III
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Есть и другой аспект, который фехтовальщики переняли у дзен. В старое время, чтобы усовершенствоваться в искусстве фехтования, было принято путешествовать по стране, преодолевая трудности, которые встречаются на пути, и проходить обучение в различных школах.
Дзен-буддисты тоже бродили по стране до тех пор, пока не достигали просветления. Среди монахов эта практика называлась "путешествие пешком", фехтовальщики называли это "муся-сюгэ" - тренировка в воинственности.
Не известно, как давно возникла эта практика среди фехтовальщиков, но зато известно об основателе Синкагэ-рю, путешествовавшем по стране. Одно событие связало его с дзенским монахом. Однажды он проезжал по маленькой деревушке в одном из отдалённых горных районов и увидел, что её жители чем-то встревожены. Дело было в том, что доведённый до отчаяния разбойник скрылся в пустом доме, захватив, как заложника, маленького деревенского мальчика, и поклялся убить его, если на него нападут. Исэ-но-ками оценил серьёзность ситуации и увидев проходившего мимо буддийского монаха, попросил его ненадолго одолжить монашеское одеяние. Чтобы выглядеть, как настоящий монах, он побрил себе голову и направился к заброшенному дому с двумя коробами для еды. Там он сказал разбойнику через закрытую дверь, что родители мальчика боятся, как бы тот не умер с голоду, и поэтому поручили ему передать еду. Сказав это, он кинул один из коробов преступнику, а затем продолжал: "Может, ты и сам голоден, так вот для тебя другая коробка". А когда головорез протянул к ней руку, он, не теряя времени, схватил его за руку и швырнул на землю. Так разбойник стал его пленником. Затем он вернул монашеское одеяние владельцу и тот сказал: "Ты поистине человек меча", и дал ему "какра" (или ракасу) - символ монашества, который носят на груди дзенские монахи. Говорят, что Исэ-но-ками больше никогда с этим монахом не встречался. Этот путешествующий монах не мог быть новичком в дзен, он был одним из понимающих. "Человек меча" - это выражение, широко используемое в дзен, чтобы указать на опытного монаха, который уже вышел за пределы жизни и смерти. Исэ-но-ками, должно быть, имел серьёзные основания, чтобы ценить и хранить какра, дар монаха, "путешествующего пешком". Возможно, нижеследующая история ходила среди монахов где-то в семнадцатом веке. Она свидетельствует о большом интересе, который был у них к взаимоотношению дзен и фехтования.
Эта история взята из книги, составленной в 1844 году Минамото Токусю, изданной в пяти выпусках и называемой Гэккэк Содзи. Это сборник разных историй о фехтовании, в нём повествуется о самых разных школах, их основателях и событиях, происшедших с ними.
В конце семнадцатого и в восемнадцатом веке, к западу от Киото находилась школа Тэссин-рю. Основателем её был Оцука Тэссин. Он очень любил фехтование и ещё юношей стал выдающимся знатоком. Оцука очень гордился своим умением и, чтобы прославить своё имя, жаждал сразиться с другими искусными фехтовальщиками. Будучи в хороших отношениях с настоятелем ближайшего дзенского монастыря, он, перед тем как отправиться в путешествие, зашёл к нему попрощаться. Настоятеля звали Рюко, он был известным учителем школы Сото. Когда Тэссин рассказал ему о своём намерении, настоятель посоветовал юноше не покидать провинции: "Мир, в котором мы живём, гораздо больший, чем ты себе представляешь, и там должны быть фехтовальщики куда искуснее тебя, поэтому твои приключения завершатся бедой или гибелью". Юноша, однако, упрямился и не желал слушать своего наставника. Рюко продолжал: "Взгляни на меня, я тоже желал большой известности в этом мире. И вот последние несколько десятков лет я практиковал медитацию здесь, а сколько учеников у меня теперь? Что касается тебя, то вряд ли кто-то назовёт тебя своим учителем. Мы всегда должны знать, кто мы и всегда довольствоваться тем, что есть".
Это так рассердило Тэссина, что он воскликнул: "Так ты думаешь, что мой меч никуда не годится?! Разве можно сравнивать фехтование с твоим занятием?! Если я выйду из своего округа, схвачусь с кем-нибудь хорошо известным в другой местности и побью его, тогда все будут об этом говорить - и его друзья, и ученики. Если я встречу ещё одного человека в другом районе и одержу победу и над ним, слава моя будет расти, и я стану известен и там. Я уверен в своём мастерстве и не боюсь сразиться ни с кем!"
В ответ на такое самомнение Рюко мог только улыбнуться. "Знаешь что, - сказал он, - начни прямо с того, кто перед тобой. Если ты меня победишь, можешь отправляться в путешествие по всей стране. Если проиграешь, обещай стать монахом и моим учеником".
От души рассмеявшись, Тэссин сказал: "Может, ты и велик в своём дзен, но ведь ты не фехтовальщик. Впрочем, если хочешь попытать удачи, я готов".
Рюко дал ему бамбуковую палку, которая валялась поблизости, а сам вооружился хоссу. Тэссин, полный уверенности в успехе, попробовал первым же ударом свалить на землю дзенского монаха. Но промахнулся.
Противник был уже совсем в другом месте. Снова и снова он пытался попасть в цель и нанести удар, но было бесполезно. А в это время конский хвост частенько шлёпал его по лицу. "Ну, что ты теперь скажешь?" - спросил наконец Рюко. Тэссину нечем было хвастаться и он скромно признал своё поражение. Не теряя времени, Рюко позвал своих послушников и они принесли всё необходимое, чтобы обрить голову Тэссина и сделать его таким же монахом, как и другие.
Минамото, автор сборника, комментирует: "Весьма вероятно, что эта история сфабрикована дзенцами. Если бы Рюко, помимо того, что был дзенским учителем, не занимался фехтованием, ему бы Тэссина никогда не победить, как говорится в этой истории. Иначе Тэссин ничего не смыслит в фехтовании.
Но верно, что во многом дзен и фехтование шли рука об руку. К примеру, когда говорится о том, что нельзя "оставить промежутка и для волоска" или об искре кремня, ударявшего о сталь, - эти высказывания относятся как к дзен, так и к фехтованию, ибо ни одна школа не может игнорировать тренировку в мгновенности реакций. Однако, как бы ни был хорошо подготовлен дзенский мастер, ему не выиграть схватку у полностью подготовленного фехтовальщика. Высокое мастерство фехтования требует овладения и техникой боя, и принципом. И духовная тренировка, и технические детали - всё должно быть едино.
С профессиональной точки зрения идея Минамото правильна: реальная тренировка техники и принципа дополняют друг друга. Однако, есть по крайней мере одна школа, которая делает основной упор именно на духовной тренировке, хотя не отвергает и технику. Лидер этой школы Хори Кинтаю (1688 - 1755 гг.) хотел использовать фехтование, как способ помочь человеку в духовных достижениях и формировании характера. Его соображения следует рассматривать с нескольких точек зрения, ибо они проливают свет не только на фехтование, но и на самурайство в целом. На Западе существует непонимание духа, функции и дисциплины самураев, которые были правящим классом Японии во времена феодализма и особенно при правлении Токугава. Точка зрения Кимуры, развитая в Кэндзюцу Фусики Хэкэ, как её подаёт Хори в своём рассуждении о фехтовании, может быть изложена примерно так:
Совершенный фехтовальщик избегает ссор и схваток. Схватка означает убийство. Как можно довести себя до того, чтобы убить ближнего? Все мы хотим любить друг друга, а не убивать. Мы нравственные создания и не станем опускаться до скотского состояния. Что толку быть прекрасным фехтовальщиком, если теряешь человеческое достоинство? Лучше всего быть победителем без схватки.
6 июн 2007
Синкагэ-рю и секреты фехтования. Часть IV
| Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV |
Часть IV
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Большое преимущество меча перед книгами в том, что одна ошибка позволит противнику сразу же нанести вам удар. Поэтому вы вынуждены быть всё время на чеку, и не только во время фехтования. Вы всегда должны быть правдивы по отношению к себе и не допускать праздномыслия. Думать, конечно, очень полезно, но бывают случаи, когда мысли мешают работе, когда их нужно отстранить и дать выдвинуться бессознательному. В таких случаях вы перестаёте управлять своим сознанием и становитесь орудием неизвестного. Неизвестное не обладает эгоистическим сознанием и не содержит мысли о победе, ибо действует в сфере не двойственности, где нет субъекта и объекта. Именно по этому меч движется как надо и схватка оканчивается победой. Это практическое приложение Лао-Цзы о "деянии не деянием". Сун-пу - великий авторитет в военных искусствах - говорит: "Вовсе не самое лучшее побеждать в каждой схватке; самое лучшее - побеждать, не думая победить. Вот совершенная победа".Быть бдительным - значит быть совершенно серьёзным; быть совершенно серьёзным - значит быть совершенно искренним с самим собой и эта искренность, в конце концов, ведёт к раскрытию Небесного пути (Дао). Небесный Путь превыше "я", это мусин, "не-ум" или мунэн - "не-мысль". Когда мусин осознан, ум не знает препятствий и задержек, он свободен от мысли о жизни и смерти, достижении и потере, победе и поражении. Пока человек думает о том, чтобы победить врага, его ум полностью забит всякими схемами о том, как это сделать, но если враг лучше владеет техникой, или применит что-либо неожиданное, - а это вполне вероятно, - тогда схемы окажутся непригодными и человек, вооружённый этими схемами, погибнет. Если оба подготовлены одинаково, тогда схватка закончится взаимным убийством (ай-ути). Когда схема встречается со схемой, трудно предвидеть исход поединка. Итак, совершенный фехтовальщик выходит из двойственности, и тогда он уже не просто владелец меча.
Самурай носит два меча - длинный и короткий. Знать, как ими пользоваться - это и есть профессионализм. Самурай должен не только тренировать силу и думать о мече, который убивает, ибо ощущением силы всегда склонны злоупотреблять. Меч должен убивать эгоизм - корень всех ссор и сражений. Школа Дзягю даёт возможность "одним глотком выпить воды Западной Реки", что является кульминацией (точкой высшего напряжения, подъёма) тренировки фехтовальщика. Технические детали должны подчиняться этому принципу, который определяет будущий духовный облик фехтовальщика. Школа, представляемая Хори Кинтаю, происходит из школы Дзягю Тадзима-но-ками, который связал все стадии тренировки фехтовальщика с тренировкой дзен-буддиста, как его учил Такуан. Ранее уже говорилось, что выражение "воды Западной Реки" взято из ответа Басё на вопрос мирянина Хо: "Кто тот, кто стоит одиночкой среди ста тысяч объектов?" Вряд ли все фехтовальщики, повторявшие это выражение, понимали его. Если судить по тому, что они об этом пишут, - они "это" не пережили. В таком случае ещё более интересно, что они как-то связывали "воды Западной Реки" с тем конечным принципом, который руководит неосознанными процессами фехтовальщика. Даже изучив все малейшие технические тонкости, фехтовальщик не может считаться совершенным, пока не погрузится глубоко в "воды Западной Реки" и не встретится с тем, "кто стоит одиноко среди ста тысяч объектов". Может быть, основным мотивом, который побудил Кимуру Кюхо, ученика Кинтаю, написать это короткое исследование о фехтовании и назвать его "Неизвестное в искусстве фехтования" было то, что в его дни, видимо, очень немногие из фехтовальщиков действительно понимали Басё.
Данные выводы заканчиваются цитатой, подводящей итог диалога Кимуры,- вернее, Хори.
Вопрос. Вы прекрасно сказали. Я с вами совершенно согласен. Но как приложить всё это к практическим деталям искусства?
Ответ. Самое главное осознать, что всё, что может быть выражено символами или словами - вторично, что это не более чем следы. Поэтому дзенские учителя отказываются считать литературу или слова окончательными. Возможно достичь конечной субстанции посредством этих следов, букв или символов. Сама конечная реальность не есть символ. Она не оставляет следов и не может быть передана ни письменно, ни устно, но мы приходим к ней, прослеживая следы до их источника, из которого они происходят. Если мы остановимся на символах или умозаключениях, нам этот принцип не осознать.
Вопрос. Когда мы отказываемся от символического языка или от умозаключений, разве мы при этом не остаёмся в абсолютном небытии вещей?
Ответ. Да. И это самое трудное в достижении осознания. Поэтому хороший тренер очень осторожно занимается с начинающим, чтобы упражнения в технике шли параллельно с пониманием принципа. Бывает, что человек за всю свою жизнь так и не постигает принципа. Главное - искать не вовне, а внутри себя.
Вопрос. Но тогда в фехтовании нет тайной передачи?
Ответ. Самое последнее невозможно передать от человека к человеку. Оно у каждого находится внутри. Вся техническая дисциплина служит тому, чтобы фехтовальщик в конце концов это увидел. То же самое и вообще с обучением. В самой учёности немного толку. Вы можете прочесть всё, что написано о духовной тренировке и духовном достижении, но главное - осознать суть бытия. Осознание этой тайны возможно лишь в глубинах самого себя, оно не ваше, а чужое.
Вопрос. А что вы можете сказать об этой тайне?
Ответ. Всё, что я могу сказать, это то, что я не знаю или что это непостижимо.
Вопрос. Значит, нам нужно оставаться невеждами?
Ответ. Нет, не значит. Это значит знать и не знать.
Вопрос. Почему?
Ответ. Ни почему. Это знать, как бы не зная. Всё, что я могу объяснить, это вне знания (Фуси-хи или фури).
6 июн 2007
Нирвана и сансара. Часть I
| Часть I | Часть II | Часть III |
Часть I
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Один монах спросил Дасю Экая, одного из дзенских мастеров правления династии Тан, когда дзен был в расцвете:- Что такое великая нирвана?
- Не связывать себя с кармой рожнения-и-смерти - вот великая нирвана.
- А что тогда карма рождения-и-смерти?
- Желание великой нирваны и есть карма рождения-и-смерти.
Нирвана - центральное понятие буддизма, означающее высшее состояние, цель человеческих стремлений. В буддизме психологическое состояние полноты внутреннего бытия, отсутствие желаний, совершенной удовлетворённости и самодостаточности, абсолютной отрешённости от внешнего мира.
Карма - (санскрит - деяние). Одно из основных понятий индийской религии (индуизма, буддизма и джайнизма) и философии, дополняющее понятие сансары. В широком смысле - общая сумма совершённых любым живым существом поступков и их последствий, определяющая характер его нового рождения, перевоплощения. В узком - влияние совершённых действий на характер настоящего и последующего существования).
Сансара - одно из основных понятий индуистской религии и религиозной философии, перевоплощение души в ортодоксальных брахманистско-индуистских системах или личности (в буддизме) в цепи новых рождений (в образе человека, бога, животного); осуществляется по закону кармы).
В буддизме противопоставляется нирвана и сансара (рождение-и-смерть). Нам говорят: чтобы достичь нирваны, нужно выйти за пределы сансары. Таким образом, первый ответ Дайсю вполне правилен, но его второй ответ ставит нас в тупик, потому что, если мы не желаем нирваны, как же мы заставим её прийти к нам самой? Это кажется нелогичным. Поскольку нирвана - это что-то желаемое и всем буддистам советуют к ней стремиться, чтобы избежать пут сансары, которая является причиной всех наших страданий, то разве не логично желать нирваны и всеми способами достигать её?
Каким образом желание нирваны может быть причиной кармических рождений-и-смертей?
Ответ Дайсю выглядит совершенно иррациональным (алогическим, противоречащим). Вообще, дзенские мастера - наиболее иррациональные учителя, и они требуют от нас внести эту иррациональность в повседневную жизнь. Величайшая ошибка - мерить всё прокрустовым ложем логики или считать её мерилом человеческого просвещения. То, что в японском искусстве называется "мё" или "мёю", появляется, когда рациональность (разумность, целесообразность) вещей не оценивается. (Мё - нечто, вне понимания анализа, ю - движение или действие).Фактически, все оригинальные творческие произведения создаются бессознательным, которое выходит за пределы рациональных схем. Не только буддисты Махаяны, но и философы-даосы выступают против интеллектуализации духовных тренировок. Поэтому дзенский учитель и заявляет, что нирвана достижима только тогда, когда её не желают. Желать - значит делать выбор, а выбор производит интеллект, в то время как нирвана по ту сторону интеллекта.
В связи с этим можно привести цитату из Первого Послания к Коринфинянам св. Апостола Павла: "И плачущие, как не плачущие, и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся". Итак - желать нирвану, как будто не желая. Когда этот парадокс постигнут, мы обладаем нирваной, будто не обладаем. Быть сознательно бессознательным - в этом секрет нирваны, из которой исходит мёю творчества. Мё или мёю означает "нечто, что бросает вызов препятствию сил человеческого мышления". Иными словами, это такая деятельность, которая исходит прямо из глубины каждой личности без помех все разделяющего интеллекта. Это действие происходит настолько прямо и незамедлительно, что интеллект не находит места, куда бы он мог влезть и разделить это на части.
Как говорил один дзенский учитель: "Когда ученик питает какую-то мысль о рождении-и-смерти, он идёт по пути дьявола. Как только он отказывается от всех воззрений, он присоединяется к философам мудрецам". Т.е., когда мы оставляем попытки интеллектуального понимания, мы выходим за пределы рождения-и-смерти и можем свободно работать в чудесной сфере Нерождённого, где художник может проявить мё во всём его многообразии. "Точка зрения" или "мысль" - проявление интеллекта, и там, где она есть, Не рожденное или Несознательное встречается со всевозможными препятствиями. Вот почему дзенский учитель советует нам не придерживаться ни одной "мысли" и "точки зрения", отрицательной или утвердительной относительно рождения-и-смерти, так же как и нирваны. Интеллект используется для практических целей, которые сообразуются исключительно с практической выгодой или пользой и творческая способность интеллекта может действовать лишь в этих пределах.
Нечто подобное происходит и в искусстве фехтования. Это ужасное искусство, ибо за каждую ошибку можно заплатить кровью. Меч прямо перед вами, и он готов в любой миг повергнуть вас наземь. Если в буддизме мы говорим, что борьба происходит между идеями нирваны и сансары, то в фехтовании борьба происходит между жизнью и смертью. Борьба буддиста происходит больше в плане концепций, борьба фехтовальщика более реальна и остро переживается. Но если борьба переживается и понимается двойственно, тогда лучшим и единственным путём считают обычно выбор чего-нибудь одного и, не думая о последствиях, смело ринуться вперёд. Но для фехтовальщика это, конечно, гибель. Пока мысль о смерти сидит в сознании фехтовальщика, она неосознанно и неизбежно будет вести в том направлении, которого он всеми силами пытается избежать. Другая возможность, если оставить выбор в стороне, это совсем отказаться от мысли остаться в живых после схватки. Ибо часто случается, что те, кто любит жить, теряют жизнь, а те, кто ненавидят её, обретают её, как сказали бы христиане. Но вот истина: "Вы можете что-то любить или ненавидеть, но любое из этих чувств, проникая в ум, будет неизбежно как-то окрашивать ваше сознание и подобное поведение отразится на вашем мече. Истинный фехтовальщик должен быть совершенным человеком в даосском смысле, и должен быть над жизнью-и-смертью, как буддийский философ над нирваной и сансарой".
Никакая борьба хорошо не кончится, пока не достигнут момент, где любая из сторон не может омрачающе влиять на другую. Не нейтральность, равнодушие, безучастность, безразличие, но трансцендентальность - вот что необходимо. Это цель фехтовальщика. Может показаться странным, что фехтовальщик хочет быть философом, но в Японии, как и в Китае, искусство - дело не технологии, а духовного прозрения, духовной практики. И фехтование не исключение.
6 июн 2007
Нирвана и сансара. Часть II
| Часть I | Часть II | Часть III |
Часть II
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Сам фехтовальщик может и не желать для себя вечной жизни или бессмертия, но должен надеяться, что его меч будет полон жизни, чтобы он смог проявить всё тайное мё, доверенное ему, ибо жизнь фехтовальщика целиком зависит от этого, хотя и не принадлежит ему. До тех пор, пока человек прибегает к приобретённой технике, чтобы нанести поражение противнику, ему придётся неотрывно следить за каждым движением меча противника. Это приведёт его в конце концов к "остановке ума", какой бы краткой она не была. Надо сохранять свой ум в постоянной текучести так, чтобы ударить врага в тот миг, когда он допустит "суки", т.е. прилипнет к мечу взором.Это прилипание и есть "остановка", а остановиться хоть на мгновение, - значит, дать врагу возможность нанести удар. Это и есть суки. Суки - буквально означает "интервал расслабления". В борьбе не на жизнь, а на смерть, человек испытывает величайшее напряжение, и миг расслабления влечёт за собой смертельный удар.
То, что можно назвать "физической остановкой", исходит из гораздо более глубокого источника. Достаточно малейшего ощущения страха смерти или ничтожнейшей привязанности к жизни - и ум теряет свою текучесть. Текучесть - это беспрепятственность. Если ваш ум лишён страха, свободен от всех форм привязанности и является сам себе хозяином, тогда он не знает препятствий, промедления, остановок и увязания. Тогда он следует своим путём, как вода. Он, как ветер - дует, куда пожелает. Его можно уподобить и кругу с центром где угодно, ибо у него нет окружности, нет и центра. Онтологически, буддийские философы называют это состоянием пустоты (шуньята).
Художники могут и не достигать этой высоты сознания, которая не является сознанием в обычном смысле. Но они должны испытать нечто сходное с этим, не вполне это сознавая. Когда фехтовальщик, подобно тому, как это делают дзенские мастера, сравнивает своё искусство с отражением луны в воде, он передаёт своё состояние неосознаваемого, в котором держит свой меч, будто не держит, и фехтует, будто не фехтует.
С духовной точки зрения, это состояние не-эгоизма или отсутствия "Я". Именно это противостоит всему, что происходит извне. Именно эта жёсткость не даёт нам принять всё, с чем мы встречаемся и что нам противостоит. В детях явственно преобладает бессознательное, что их выгодно отличает от взрослых. У взрослых преобладает интеллект, который выбирает и решает, и эти его качества отвращают нас от "да будет так". Без чувства эго или "я" - нет моральной ответственности, но божественное превосходит мораль. Так и искусство. Оно пребывает в абсолютной свободе, но там, где нет свободы - нет и искусства. Свобода, творчество, мёю - это синонимы. Таково и искусство фехтования. Пока фехтовальщик не достиг состояния свободы, в котором нет жёсткого эго, у него не будет меча, который даёт жизнь, а будет лишь оружие для убийства.
Меч в основном ассоциируется с убийством и большинство людей недоумевают, что у него общего с дзен, одной из школ буддизма - несущей любовь и милосердие. Искусство фехтования различает меч, несущий жизнь, от меча, который несёт смерть. Меч, используемый владельцем только в техническом аспекте, дальше убийства не идёт, ведь его используют только тогда, когда собираются убивать. И совсем другое дело там, где вынуждены поднять меч. В этом случае не человек убивает - меч. Такой человек никому не желает вреда, но появляется враг, и тогда меч автоматически исполняет функцию справедливости, а это есть функция. С таким мечом прошёл среди нас Христос. Такой меч не для того, чтобы нести покой, слезливо лелеянный сентиментальными людьми. Таким мечом совершил самопожертвование мастер чайной церемонии Рикю. Этот меч Ваджрараджи рекомендовал дзенцам Риндзай.
Этим мечом Вандзян Ходзяку размахивал бы независимо от его применения. Когда меч призван играть такую роль в жизни человека, он уже не средство самозащиты и не оружие убийства, фехтовальщик при этом превращается в высочайшего художника, создающего произведения подлинной оригинальности.
Может возникнуть вопрос: как это меч, который служит убийству, может убивать сам по себе, а не по приказу того, кто держит меч? Как неодушевлённое, механическое орудие может создать подлинно самобытное творческое произведение? Когда он выполняет возложенную на него функцию, можем ли мы называть его чем-то оригинальным? Дело в том, что, если меч находится в руках лишь технически совершенно фехтовальщика, тогда он только инструмент и никаким собственным умом не обладает. И то, что он делает, он делает технически, поэтому никакого мёю в нём нет. Когда же меч в руках духовно совершенного фехтовальщика, который держит его так, будто не держит - тогда меч отождествляется с самим человеком, он обретает душу и движется со всем искусством, присущим ему, как фехтовальщику. Человек освобождается от всех мыслей, всех чувств, порождающихся страхом, от всей своей неуверенности, от желания победить. Человек начинает не осознавать как он действует мечом; и человек и меч, если так можно высказаться, соучастники неосознаваемого и именно неосознаваемое может создать чудо творчества. Именно тут фехтование становится искусством.
Когда меч неотделим от человека, он становится продолжением его рук, частью его тела. Более того, тогда не разделяется ум и тело, как это бывает, когда мы рассуждаем. Тело и ум двигаются в полном согласии без помех интеллекта и эмоций. Исчезает даже различие между субъектом и объектом. Движения противника, как таковые, тоже не воспринимаются и так называемый субъект отвечает на то, что ему диктуют обстоятельства. Он не осознаёт, как ему отвечать. Обо всём автоматически заботится его неосознаваемое, мгновенно реагируя на всё происходящее.
Фехтовальщик называет это неосознаваемое "умом не-ума" (мусин-но-син) или "умом, который не знает остановок" (тамарану кокоро) или "умом покинутым и не покинутым" (сутэту сутэпу кокоро) или "обыденным умом" (хэйдзё син). Секрет фехтования состоит именно в достижении этого состояния ума или состояния духа, потому что это состояние выходит за пределы чисто психологических состояний.
6 июн 2007
Нирвана и сансара. Часть III
| Часть I | Часть II | Часть III |
Часть III
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Дзягю Тадзима-но-ками Мунэнори (1571 - 1646 гг.), один из величайших фехтовальщиков за время существования этого искусства, обучал Токугава Иэмицу (годы прав. 1604 - 1651 гг.) - третьего сёгуна правления Токугава.Сам Тадзима-но-ками изучал дзен у Такуана (1573 - 1645 гг.) и включил в тренировку фехтовальщика многие элементы учения дзен. Он говорил, что последняя ступень овладения искусством фехтования - это состояние не-ума. "Не-ум" (мусин) по существу значит "обыденный ум" (хэйдзё син), и, когда он достигнут, то задача выполнена. В начале каждый пытается овладеть только мечом, причём как можно лучше. Это естественно.
Техникой овладеть необходимо, но пока ум хоть на чём-то фиксирован, пока фехтовальщик стремится всё совершить на высшем уровне или проявить своё искусство, или превзойти других, или слишком беспокоится, как он продвигается к мастерству, - он будет совершать гораздо больше ошибок. Почему? Потому что его самосознание или эго-сознание слишком подозрительно наблюдает за полем его внимания, а это препятствует свободному проявлению мастерства, которого он достиг. Он должен избавиться от жестокого само- или эго-сознания и положиться на естественный ход событий, ибо всё, что необходимо, должно быть сделано, потому что ничего особенного, по сути дела, и не предстоит сделать. Когда всё совершается в состоянии не-ума или не-мысли, т.е. отсутствуют все формы само- и эго-сознания, тогда действующий совершенно свободен от всех помех и ничто не нарушит линию его поведения. Если он стреляет из лука, он просто снимает лук, накладывает на него стрелу, натягивает тетиву, прицеливается и, когда чувствует, что всё в порядке, даёт стреле лететь. Он не чувствует, что совершает что-то особенно хорошее или особенно плохое, важное или самое обычное. Это подобно тому, что, услышав звук, повернуться и увидеть во дворе птицу. Это и есть "обыденный ум". Даже в смертельной схватке фехтовальщик сохраняет такое состояние ума. Он забывает серьёзность ситуации, не думает о жизни и смерти. Он есть "недвижимый ум" (фудо-син).
Фудо-син подобен луне, отражённой в потоке. Вода потока находится в движении, но луна сохраняет своё спокойствие. Ум движется в ответ на десять тысяч ситуаций, но остаётся тем же самым. Это вершина искусства. Все интеллектуальные схемы, всё, что искусственно, в бою не должно существовать.
Дзягю Тадзима-но-ками приводит в связи с этим слова мирянина Хо Кодзи: "Подобно деревянной лошади перед цветами и птицами". Это и есть состояние мусин (не-ум). У деревянной лошади нет ни ума, ни чувств, и когда она смотрит на цветы или слышит пение птиц, она совершенно неподвижна. Человек вовсе не похож на деревянную лошадь. У него есть чувства, он подвержен множеству самых различных воздействий, но если его движения вызываются внешними причинами, если он управляется извне - тогда с ним всё кончено. Даже в схватке за жизнь фехтовальщик должен оставаться самим собой, быть господином самому себе. Как деревянный конь, он должен быть нечувствителен ни к чему вокруг.
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Однако, не следует думать, что Дзягю Тадзима-но-ками ставит в пример нечувствительность лошади и деревянного петуха, чтобы мы дошли до полной атрофии* или недоразвитости ума. Напротив, он хочет, чтобы наш ум вернулся к своей природной чистоте, совершенно освободился от всех психических блоков, от всех помех, и до предела раскрыл всё, чем обладает. Фехтовальщику нужно научиться владеть собой так, чтобы акт видения моментально превращался в единый процесс. Тадзима-но-ками считает, что видение должно сначала возникнуть в уме, оттуда оно передаётся глазам, и затем туловищу и конечностям. Вот тогда видеть и значит действовать. Если не глаза, а сам ум в глубине первым открывает или схватывает движения противника, тогда тело не теряет времени, чтобы приспособиться к обстоятельствам. Впрочем, современные психологи и врачи описывают процесс зрения совершенно по-иному, т.е. сначала внешний мир воздействует на наши органы восприятия, а затем уже полученный импульс передаётся дальше в глубь. Но для фехтовальщика в смертельной схватке, когда всё решает одно мгновение, этот путь слишком извилист. И нам нет нужды заниматься интеллектуальными фокусами ума.Это напоминает совет Чжуан-Цзы, в котором он говорит о воздействии ума ((син-сай), гл.4 стр. "Среди людей"). Сначала он говорит о целостном состоянии и затем продолжает: "Когда слушаешь, слушай не ушами, а умом (кокоро, син); не умом, но Ци (духом). Когда слушаешь ушами, там слышимое и застревает, и ум дальше знака не идёт, а Ци - это нечто пустое. Дао пребывает в пустоте, а пустота есть воздержание ума".
Янь Юань спрашивает у Конфуция:
- Уже несколько лун я не пил вина, не ел мяса и скоромных овощей. Можно ли считать, что я постился?
- Таково воздержание перед принесением жертв, а не перед размышлением.
- Позвольте спросить тогда, что же такое воздержание перед размышлением?
- Это значит, - ответил Конфуций, - сосредоточить свою волю на одном, слушать не ушами, а сердцем, не сердцем, а духом. Когда перестанешь слышать ушами и откликаться сердцем, душа очистится и будет готова воспринимать вещи. Такой путь будет стекаться в пустоту. Достижение пустоты и есть воздержание ума перед размышлением.
- Пока я, Хой, не воспринял этого наставления, существовал только я, Хой. Лишь начал я его применять, меня, Хоя, не стало. Можно ли считать, что я достиг пустоты? - спросил Янь Юань.
- Да, полностью, - ответил учитель. - Теперь я тебе позволяю войти в клетку Царя и в ней разгуливать, оставаясь равнодушным к царской славе. Станет слушать - пой, не станет - умолкни. Существуй без покровителей и без ненавистников, как бы вынужденно поселись в том же доме. Это почти то, что нужно.
Был написан автором в 1632 г. и посвящён его сыновьям. Манускрипт был передан им как тайна, которую необходимо сохранить.
В 1937 г. Фуки Кюдзо опубликовал часть подобных манускриптов).
В 1937 г. Фуки Кюдзо опубликовал часть подобных манускриптов).
| Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV |
Часть I
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
В связи с вышеизложенным интересно процитировать работы Дзягю Тадзима-но-ками о фехтовании, которые дают возможность понять философию и психологию этого искусства. Автор глубоко проникает во внутренний опыт своей профессии и показывает, как можно проникнуть в духовное начало этого искусства, ибо оно не просто сумма или система технологий. Владеть мечом - значит не только сражать им врага. Владение мечом связано с деятельностью Дао и гармоническим воздействием Инь и Янь в их космическом движении. Метафизика является неотъемлемой частью фехтования.Дзягю Тадзима-но-ками был хорошим учеником дзенского учителя Такуана, а тот хорошо наставлял его в духовной стороне фехтования. Согласно Такуану, это искусство нельзя понять до конца, пока в результате тренировки не проникнешь в систему буддийской практики и мировоззрения. Таким образом, описание Дзягю перекликается с уже процитированной точкой зрения Такуана. Это подтверждается и тем, что Дзягю делит своё исследование на три части, озаглавленные терминами, часто использующимися в дзенских текстах, особенно в таких как "Собрание Синей горы":
"Меч, который убивает", "Меч, который даёт жизнь" и "Меч не-меча". Часть первая повествует в основном о технике фехтования, часть вторая касается мистической стороны дзен, ведущей к конечной стадии и третья передаёт понимание автором дзенского опыта в приложении к искусству фехтования.
(Оригинал слишком длинный и там много трудной терминологии, далёкой от современной мысли и трудно выразимой на европейских языках. Любой перевод такой литературы всегда представляет интерпретацию автора. Поэтому, здесь приводятся части из текста Дзягю в свободной интерпретации, не взирая на его подразделения, чтобы продемонстрировать философию и понимание).
Всякое оружие, которое служит для убийства, сулит недоброе, и им можно пользоваться лишь в случае крайней необходимости. И если оружием всё-таки приходится пользоваться, то лишь для наказания зла, а не для того, чтобы лишить кого-нибудь жизни. Чтобы понять это, нужно учиться. Но одного учения недостаточно. Учение лишь двери к учителю. Учитель есть Дао (Путь и Истина). Дао превыше любой учёности, но без учёности никто не достигает непреложного Дао. Дао достигается, когда ум совершенно опустошён от вводящих в заблуждение мыслей, от завлекающих чувств. Когда Дао осознано до конца, вы приобретаете всезнание, но оно не препятствует вам жить в Дао. Ибо ученье и знание должны быть, в конце концов, "забыты" и, когда вы сознаете это, вот тогда вы можете заниматься любым делом без всяких помех. Пока у вас есть чувство, что вы что-то упускаете или чем-то связаны, вы будете поглощены чувством неудовлетворённости ("опутанности"), и вы несвободны.
Когда жизнь человека только начинается, он не ведает ни о чём и у него нет сомнений, препятствий и тормозов. Но потом он начинает учиться и становится робким, предусмотрительным, осторожным, в голове у него появляется торможение, и оно не даёт ему двигаться вперёд так, как это он делал раньше, до обучения. Учение необходимо, но весь секрет в том, чтобы, не стать его рабом. Нужно стать его господином и пользоваться им тогда, когда оно нужно. Этот взгляд следует распространять и на фехтование. Фехтовальщик должен сохранять свой ум от всего внешнего и лишнего, его ум должен быть совершенно свободен от эгоцентризма и эмоций.прим
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Когда фехтовальщик достиг этого и ум "потерян", тогда дьяволу за ним не уследить. Только тогда фехтовальщик сможет до конца раскрыться, как мастер. Но можно пойти и дальше, забыв всё, чему учился. Теперь вы изучаете себя, и тут уж нет разделения на того, кто изучает, и того, кого изучают. Действительно, конечная цель овладения искусством есть тот момент, когда достигнутые познания есть потерянные познания.Однако, как бы ни был фехтовальщик тренирован, он никогда по настоящему не овладеет техническими навыками, пока не избавится от всех психических затруднений и не сможет удержать свой ум в состоянии пустоты, забыв о всей изученной мудрости. Только в этом случае его тело сможет проявить всё, что накоплено за годы тренировок. Его туловище, его руки и ноги будут двигаться сами по себе, автоматически, без всяких сознательных усилий фехтовальщика. Тогда его действия будут совершенным образцом фехтования. Это совершенная тренировка, но ум о ней не имеет представления. Можно сказать, что ум не знает, где он. Когда это осознано, когда это станет реальностью, вся тренировка брошена на ветер. Ум совершенно не осознаёт своих действий. "Я" исчезло неизвестно куда. Вот где искусство фехтовальщика достигает совершенства, и тот, кто этим обладает, зовётся мэйдзин (гений).
Дзягю Тадзима-но-ками далее повествует, как избавиться от определённых "болезней", во имя достижения совершенства в фехтовании. Изучение техники фехтования соотносится с обучением философии и мировосприятия дзен, однако, достигнутый в этом уровень всё равно не покрывает всего учения в целом - ни в дзен, ни в фехтовании. Для этого необходимо достичь конечной реальности, т.е. Пустоты или Абсолюта. Абсолют выходит за все пределы относительности. В фехтовании вся техника должна быть забытой. Неосознаваемое представлено само себе, и ему препоручена вся ситуация. Только при этом техника будет совершать чудеса автоматически и спонтанно. Так же и с концентрациями в дзен, в любой форме. Их нужно выбросить из головы, когда раскрывается путь Пустоты, освещая мир множества. Только поэтому мы утверждаем, что дзенский принцип проникает во все искусства Японии. Личное переживание внутреннего смысла во всяком искусстве - это всё, но и технику не следует отвергать, в конце концов она вторична. "Болезни", которые перечисляет философ фехтования, встречаются в любом виде искусства и значение их очень поможет в понимании всей японской культуры.